«Ты клевый перец, парень симпатичный,
А то, что принц – так это не беда,
Глядишь нормально, и прикид приличный,
Все остальное, в общем, ерунда!» Они сидели на хрустальной галерее,
Вниз мраморная лестница вела,
Весенний праздник, танцы, лотерея,
Буфет, аттракционы, все дела… «На «стрелке» я должна быть ровно в полночь,
Не любит опозданий криминал…
Назначил нам ее Горбатый, сволочь –
Да чтоб его сегодня черт прибрал! Ну ничего, пока еще не вечер!
Остался час. Куда-нибудь пойдем,
Нальем вина, отметим нашу встречу,
Побудем без свидетелей вдвоем…» «Ты что?! Уже почти двенадцать!»
«Одиннадцать! Вот таймер мой – не врет!»
«Сегодня выходной последний марта!
ПОСТАВЛЕНЫ ЧАСЫ НА ЧАС ВПЕРЕД!!» «Ох… БЛИН!!!» – она за голову схватилась. –
«Какой урод придумал, провались…
Рву когти!! Не расстраивайся, милый!»
И метеором ринулася вниз! Летит по лестнице, скача через ступени,
Через одну… две… три… четыре… ШЕСТЬ!!!
Прожектора отбрасывают тени,
До полночи минут осталось шесть… Взлетает ангел в парашюте белом,
Все дружно смотрят, вылупив глаза,
Кричат, ревут в восторге угорелом:
«Вот это шоу! Мы пришли не зря!» И вдруг… Каблук сломался… Подвернулась
Нога… в костях раздался мерзкий хруст…
И молнией в сознанье боль воткнулась,
И кровь умчалась от ланит и уст… Отчаянно схватилась за перила,
От ужаса не в силах заорать,
И все вокруг, как в страшном сне, поплыло,
Как будто вышло время умирать… Все завертелось дикой каруселью,
Качнулось вправо-влево, вверх и вниз,
Весенний бал, угарное веселье,
Смех, музыка, стрельба, проклятья, визг… Она вздохнула, будто бы предсмертно,
И взор свой устремила в небеса,
А там летит сквозь Космос беспросветный
Большая непонятная звезда… Мороз по коже пролетел стрелою,
Волна огнем по сердцу пронеслась…
Она встряхнула резко головою,
Мгновенно от перил оторвалась! Башмак сняла! Забросила в пространство,
В какие-то далекие кусты –
И страшное, смертельное ругательство
Слетело с нецелованных уст – и Скатилась вниз, не полном при параде,
Одной ногой хрустальной туфли без,
Хромая, пронеслась по эстакаде
И рухнула в шестисотый «Мерседес»! Мотор взревел. Авто рвануло с места,
В мерцанье растворилось голубом,
Умчалась в ночь безумная невеста…
Принц долго наверху стоял столбом. Спустился вниз. Башмак взял осторожно,
Прижал к груди, рыдая, как поэт,
И проклиная все, что только можно,
Тяжелой поступью направился в буфет…
……………………………………..
Он запил. С раннего утра до поздней ночи
Нырял во все притоны на пути,
При этом был ужасно озабочен:
Принцессу распрекрасную найти… Приняв на грудь в очередной таверне,
На улицу, шатаясь, выходил,
Башмак тряся и выражаясь скверно,
Он «Чей туфлЯ?!» как бешеный, вопил! Люд разбегался… те, кто посмелее,
Примеривать пытались сей башмак,
Но у кого ступня была длиннее,
Кто мордою не вышел просто так… Он догонялся, на скамейке сидя,
Коньяк уже глотая из горлА,
И шел куда-то, ничего не видя,
Спалив вином рассудок свой дотла. Он ночевал в канавах, на помойках,
Два раза в околодок попадал,
Спал там среди бандитов и подонков,
Король его оттуда вызволял, Журил, ругал, грозил лишить наследства,
Но принц бежал, как крыса с корабля,
И, снова надираясь по соседству,
Пугал собак, взвывая: «Чей туфлЯ?!»
……………………………
Запой крепчал. Шел пятый день. Очнувшись
В каких-то придорожных лопухах,
Он еле встал и, вяло отряхнувшись,
Поплелся не спеша, не впопыхах. В грязи одежда. Выбитые зубы,
И ребра, кажется, не все целы…
Идет, шатаясь, выражаясь грубо,
Цепляясь за ограды и стволы… Добрался до фонтана. Чуть умылся.
Стал выглядеть как предпоследний шут,
И в воду с головою опустился,
И пил не меньше сорока секунд… Небрежно отряхнувшись от водицы,
Шатаясь, словно боцман с корабля,
Он криком насмерть раненой волчицы
Взревел, башмак терзая: «ЧЕЙ ТУФЛЯ?!» Вдруг – по плечу удар! Ошеломленно
Застыл он, словно в парке статуя…
И голос, что один из миллиона,
Одно лишь слово произнес: «МОЯ!» Он обернулся враз со страшной силой –
Пришел итог пяти безумных дней?!
И видит он прекрасный образ милый…
Но вид ее – кошмарных снов страшней! Прическа рваная. Простреленное ухо.
Два «фонаря» на девичьем челе.
Кровь сквозь бинты просвечивает глухо.
И, в довершение всего, при костыле... «Моя» – опять она ему сказала.
«Щас не надеть – но ты меня узнал?
Тебя, родной, все эти дни искала,
Ты тоже, вижу, время не терял… Был славный бой! Примчалась ровно в полночь!
Еще осталась на асфальте кровь…
Замочен лично мной Горбатый, сволочь!
До гроба мы с тобой, моя любовь!!» Он рухнул на скамью в изнеможенье
И прохрипел сквозь пересохший рот:
«А что с ногой?» – «Да просто растяженье…
Все – ерунда! До свадьбы заживет!»
|
[28-03-2009 08:06]
